Никто так и не прочитал, а мне очень уж хотелось бы, чтобы хоть кто-то увидел. Он маленький
хзешечки, просто написалось..
Я — облако. Меня зовут Карлос. И я облако. Мне ни холодно и ни тепло. Мне никак. Я просто есть, я существую.
У меня тучное синее брюхо и розовые холмы на спине. Я, наверное, красив. Вижу только свою тень на земле. Она неспешно плывет по полю и иногда сливается с другими тенями. Она — это я, а я — это она. Но все равно мы будто чужие.
Мне ни хорошо и ни плохо. Мне никак. Я дышу. Смотрю на проносящиеся внизу деревья. Они острые как иголки, костлявые. Они впиваются в мою тень, но мне все равно.
Мне ни радостно и ни грустно. Мне безразлично. Я лечу. Я не думаю и не пытаюсь ничего понять. Ничего не знаю, кроме того, что я — это я и еще моя тень. Больше нет никого. Больше никто и не нужен.
Обрыв. Скалы. Море искрится на солнце и потухает подо мной. Мной любуются птицы, рыбы, мальчишки на берегу. Я есть, остальное не имеет значения.
Я ни живой и ни мертвый. Я неважен и важен одновременно. Я данность и с этим нельзя ничего поделать.
Плачу? Я плачу. Мне ни горько и ни одиноко, но я плачу. Тяжелые капли разбиваются о стекла домов, падают на крыши небоскребов, прибивают городскую пыль к асфальту. Голуби прячутся под карнизами. Я плачу и значит так надо.
Чем больше слез, тем меньше остается меня самого. Я таю. Мне не страшно. Скоро исчезну, ну и пусть. Наверное, придут новые, не такие, как я. Ведь я — это я и никто больше. Ах, и еще это моя тень.
Дети резвятся под ливнем, прыгают босыми ногами по лужам, смеются. Они счастливы. Костлявые плечи трясутся от холода, смуглую кожу покрыли мурашки, вода попадает в глаза.
Мальчишки видят радугу над головой и подставляют конопатые носы солнцу и ледяным каплям, раскидывают руки в стороны, как птицы.
Я почти иссяк. Еще две минуты, или одна. Последние слезы падают вниз. Три, два, один — все. Вот я был и вот меня больше нет. Совсем, навсегда. Ну и пусть.
хзешечки, просто написалось..
Было
Я — облако. Меня зовут Карлос. И я облако. Мне ни холодно и ни тепло. Мне никак. Я просто есть, я существую.
У меня тучное синее брюхо и розовые холмы на спине. Я, наверное, красив. Вижу только свою тень на земле. Она неспешно плывет по полю и иногда сливается с другими тенями. Она — это я, а я — это она. Но все равно мы будто чужие.
Мне ни хорошо и ни плохо. Мне никак. Я дышу. Смотрю на проносящиеся внизу деревья. Они острые как иголки, костлявые. Они впиваются в мою тень, но мне все равно.
Мне ни радостно и ни грустно. Мне безразлично. Я лечу. Я не думаю и не пытаюсь ничего понять. Ничего не знаю, кроме того, что я — это я и еще моя тень. Больше нет никого. Больше никто и не нужен.
Обрыв. Скалы. Море искрится на солнце и потухает подо мной. Мной любуются птицы, рыбы, мальчишки на берегу. Я есть, остальное не имеет значения.
Я ни живой и ни мертвый. Я неважен и важен одновременно. Я данность и с этим нельзя ничего поделать.
Плачу? Я плачу. Мне ни горько и ни одиноко, но я плачу. Тяжелые капли разбиваются о стекла домов, падают на крыши небоскребов, прибивают городскую пыль к асфальту. Голуби прячутся под карнизами. Я плачу и значит так надо.
Чем больше слез, тем меньше остается меня самого. Я таю. Мне не страшно. Скоро исчезну, ну и пусть. Наверное, придут новые, не такие, как я. Ведь я — это я и никто больше. Ах, и еще это моя тень.
Дети резвятся под ливнем, прыгают босыми ногами по лужам, смеются. Они счастливы. Костлявые плечи трясутся от холода, смуглую кожу покрыли мурашки, вода попадает в глаза.
Мальчишки видят радугу над головой и подставляют конопатые носы солнцу и ледяным каплям, раскидывают руки в стороны, как птицы.
Я почти иссяк. Еще две минуты, или одна. Последние слезы падают вниз. Три, два, один — все. Вот я был и вот меня больше нет. Совсем, навсегда. Ну и пусть.