@темы: минуты прозрения

---

Меня глючит.
Меня глючит.
Меня глючит.
Меня глючит.
Меня глючит.
Меня глючит.
Меня глючит.
Меня глючит.
Меня глючит.
Меня глючит.
Меня глючит.
Меня глючит.
Меня глючит.
Меня глючит.
Меня глючит.
Меня глючит.


Хэлли, бойся!!!

@темы: психоз

---

Вымещу пару фоток из поездки в Новгород. По-моему, они отражает всю суть.

_

@темы: из жизни

---

Очерк. (ДЛЯ МЕНЯ ОЧЕНЬ ВАЖНО, ЧТОБЫ ВЫ ЕГО ПРОЧИТАЛИ) прошу прощения за наглость))

БЕЗ СЛОВ

Что было бы, если бы у людей не было слов? Если бы они просто не могли говорить, но при этом их умственное развитие оставалось все таким же высоким?

Речь - это один из основных признаков разумного человека (если не основной). Но без слов не было бы и речи, не было бы и законченных сформулированных мыслей, то есть фактически не было бы и человека.

Хорошо, пусть не человек. Но тогда другое существо, у которого, несмотря на не способность говорить, все еще осталась способность абстрактно мыслить. У этих созданий была бы развитая фантазия, ибо все их идеи выражались бы в образах. Из различных фигур, картин и прочего складывалось бы их видение мира. Они бы были созерцателями. Западной культуры не существовало бы, так как они бы были просто не способны расчленить мир на части, чтобы понять каждую деталь в отдельности, чтобы проанализировать. Вообще люди бы практически ничего не анализировали, они бы лишь воспринимали.

Развития техники бы не было, но зато духовная культура была бы выше, чем когда-либо она сможет развиться у нас. Живопись. Вот основное поприще. Так без слов нет и письменности, следовательно остаются лишь картины. В школах детей прежде всего учили бы рисовать, пропускать все окружающее через себя, отвечать на это и искать грамонию.

Главным было бы действие, а не слово. Отношения бы были с одной стороны намного более открытыми, но в тоже время и намного более сложными. Каждый взгляд, каждое прикосновение, мельчайшее движение мимики лица что-то значило бы. Отсутствие слов вовсе не означает, что эти существа молчали бы. Тоны и полутоны, все на эмоциях.

Управление массами в таких случаях невозможно. Сила убеждения? Ее не существует. А раз нет этой силы, то нет и государства. Люди бы так и жили в родовых общинах или же соседских, но это самая наивысшая ступень социального развития.

Намного интереснее здесь мысли, о которых мельком было упомянуто выше.

Образы, цвета, фигуры... Да, все это. Но как именно?

Злость.
Долгая, собирающаяся по каплям, словно густая черная ртуть и настаивающаяся. Имеющая испарения, которые могут зажечься сейчас, а могут и не зажечься. А еще эта жидкость может передвигаться по организму, впитываться в каждую клеточку, насквозь пропитывать сердце так, что оно уже будет сочититься, словно кекс с ликером. А потом, если вовремя не выплеснится, то затопит человека целиком, и он уже не сможет спастись.

Злость, направленная к какой-то определеной персоне, не потоки ругательных слов, а все теже черные нити, обволакивающие, а затем закрывающие лицо: сначала рот, потом нос, когда жертва уже начинает задыхаться, то ослепляют и глаза, уши же остаются открытыми, чтобы до самой воображаемой смерти несчатный мог слышать ликующий радостный смех.

Благодарность.
Бескрайняя зеленая долина или же степь с пожелтевшей травой. Главное - бесконечность и широта. Невозможно сказать волшебного слова "спасибо", но зато возможно поделиться этой бескрайней свободой, уложить на мягкую траву под листвой одинокого дерева и показать теже облака, что видешь и ты, довериться.

Гнев.
Яркие вспышки, возникающие одна за другой. В самый накаленный момент они мигают, не переставая, не давая опомниться. Человек начинает постоянно моргать и вертеться на месте, стараясь выплеснуть эмоции хоть на чем-то. После же они появляются все реже и реже, позволяя разуму начать проясняться и уже подкрасться сожалению.

Сожаление.
Уменьшающася комната сознания. "Зачем я это сделал?" - темные стены с изображением поступка, грозящиеся раздавить.

Любовь.
Это невесомый туман, который застилает глаза, скрывает все пороки. Через него пробивается ветер, несущий лишь самые приятные звуки и запахи. Он освежает, преображает, играется с клочьями белого пора, бесконечно строя невиданные фигуры. Они мягкие, касаются щек, пробуждая румянец. И вместо "я не могу без тебя" острое осознание, что если облака развеятся, то уже не возможно будет удержаться в воздухе, так как больше не будет иллюзии, в которую беспрекословно верил.

Вера.
Наполняющая изнутри прозрачная жидкость, позволяющая не упасть. Она держит. Нет бесконечных "я смогу" и "все получится" лишь капли брызг, смачивающие шероховатую поверхность и позволяющие скользить. "Это так", - огромный водопад, в который превращается река, которая не может пересохнуть.

Неуверенность.
Шатающийся мост, в котором каждая прогнившая доска все равно, что "ли". Каждый шаг - риск, незаданный вопрос.

Отчаяние.
Бездонная пропасть, готовая сожрать все. Ее края огорожены, к ним нужно долго поступаться, но если все же достичь, нависнуть над безжалостной глоткой и сорваться, то последует долго падение, заменяющее протяжное "все пропало", а наверху стены сойдутся, оставляя тебя в кромешной темноте. Без единого шанса увидеть луч света - "обречен".

Это и еще многое - абсолютно все было бы по-другому. Только потому, что у людей отбрали бы слова, которые мы так часто не ценим.

@темы: очерк

---

В Чите не учатся уже 4 недели...
А еще, как правило, там школы закрывают на две недели в феврале из-за морозов...

---

Восхищаюсь

Коко. 1909

Молодой американец в узких брюках входит в салон. Коко встречает его словами:
- Вы сын мадам...
- Нет (она имитирует его манеру говорить) , мы только однофамильцы.
- Так чем же я могу быть вам полезна?
- Видите ли, Мадемуазель, мы с моим другом (я забыл его имя) революционизируем искусство интервьюрирования.
- В самом деле?
- Да, Мадемуазель. Мы задаем всего три вопроса. И если они правильно выбраны, из ответов на них можно узнать все, что нам нужно.
- Неплохо.
- Вы согласитесь ответить, Мадемуазель?
- Садитесь, месье.
- Так вы соглашаетесь?
- Еще не знаю. У меня очень мало времени. Поторопитесь.
- Сколько вам лет, Мадемуазель?
- Это вас не касается.
- Это не ответ, Мадеиуазель.
- Вы правы, месье. Раз обещала, должна ответить. Итак, мой вощраст зависит от того, какой сегодня день, и от людей, с которыми я говорю.
- Это меня вполне удовлетворяет, Мадемуазель.
- Подождите, мсье, я еще не закончила.
И, обратившись ко мне и Эрвэ, она объясняет:
- Я начала сердиться, вы понимаете?
После чего, вернувшись к молодому американцу:
- Когда мне скучно, я чувствую себя очень старой, а так как мне страшно скучно с вами, то через пять минут, если вы не уберетесь прочь, мне будет тысяча лет.
Молодой американец уничтожен.

Из книги Марселя Эдриха
"Загадочная Коко Шанель"

@темы: любимое

---

умоляю

кто-нибудь дайте мне хороший, такой увесистый пинок

---

Очень редко пишу о том, что происходит со мной в реальной жизни, но на этот раз не удержусь и все-таки расскажу.

Сегодня я ходила на рисовалку *_*. Она находится довольно далеко, добираться до туда около часа, но я ни разу не пожалела о потраченном времени. Огромное спасибо за это моей двоюродной сестре, которая старше меня на 15 лет и с которой я практически не общаюсь, но зато она всегда интересуется чем я занимаюсь, кем хочу стать и прочие основные аспекты моей жизни. Узнав, что я загорелась желанием пойти на режиссера анимации, Аня тут же нашла подходящие курсы по рисованию. Вернеее - нет, не так, она сама ходит рисует и обо всем расспросила у своего преподавателя, договорилась, чтобы я пришла к ней и сегодня чуть ли не заручку ответла. Да, именно так, потому что москва большая и просто фраза "это находится на Чистых Прудах" мне ни о чем не говорит.

Татьяна - именно так зовут девушку (ей еще нет и тридцать) очень приятный человек. У нее все четко, ясно, она понятно объясняет и отлично показывает. Еще один плюс в том, что она позволяет выбирать. В студии не стоит один натюрморт, с которого все поголовно должны рисовать. сегодня их было по меньшей мере пять. Как творческая личность, она не устает создавать новые композиции. А с каким энтузиазмом Таня исполняет свое дело! Этому остается лишь поражаться и восхищаться! Очень приятная дружеская атмосфера.

В общем, после двухчасовых корчений над мольбертом (ибо на сей конструкции мне доводилось рисовать лишь раза два в жизни), я смогла изобразить натюрморт в простом карандаше. Разумеется, по мере его создания, Таня исправляла ошибки, что-то показывала, что-то объясняла.

Но самое главное не это, посмотрев на то, что у меня получилось, а так же на каляки начерканные дома (кста, отдельно отметила иллюстрацию к фику Инред за композицию), сообщила, что я могу поступить. Главное - разумеется, приложить усилия. Но ведь могу.

В общем, двух часов в неделю мало. В следующее воскресенье иду в студию к 11,00 и пробуджу там до 16,00.

@темы: из жизни

---

Мое развлечение (Канкуро/Анко)

Пока что идет вода))

Глава 2

Глава 2.

Ветер любит свободу. Самая необузданная стихия, она способна проникнуть куда угодно, но, конечно, предпочитающая открытые пространства. Ветер, веселый, иногда даже игривый, и неизменно волевой – его элемент. С ним становится спокойнее. Когда в руке скоплена чакра ветра, образующая одну из самых мощных техник, приходит осознание собственной силы и того, какие великие дела можно с ее помощью совершить или же от каких непоправимых бед уберечь. Но это лишь заблуждение, льстящее самолюбию, ведь, несмотря на эту силу, Коноха разрушена. Он не смог ее защитить. Спасти самое дорогое, что у него было. Опять. Сначала Саске, потом джинчурики, Дзирайя, бабулька Цунаде, множество невинных жертв, и вот он пик – родная деревня.
Сейчас, глядя на то, как ветер свободно гулял по голому пустырю, где еще совсем недавно стояли дома, жили люди, и громко, будто надсмехаясь, завывал, Наруто испытывал к нему лишь отвращение. А себя считал ничтожеством.
Почему все получилось именно так? Почему Коноха, великая и любимая Коноха, пала? Почему погибло столько людей? Почему он не смог это предотвратить?
Эти и еще миллионы других вопросов, схожих лишь в том, что ни на один из них не было ответов, крутились в голове Узумаки и повторялись снова и снова.
- Нам пришлось потратить уйму времени, чтобы вас отыскать, - с трудом перекрикивая шум, который издавали порывы воздуха и мысли Наруто, к нему со спины обратился старческий голос. – Нужно поговорить.
Шиноби сделал вид, что не услышал. Какие могут быть разговоры, когда все уже сделано. Тем более здесь, на огромной каменной скале – одном из немногочисленных последних достояниях некогда могущественной деревни. Как раз отсюда лучше всего были видны ее руины. И как раз здесь чувствовалась вся горечь. Узумаки не спешил отгонять мысли и переводить взгляд с огромной пустоши, раскинувшейся под ним, на старейшин. К тому же, ведь и Цунаде-баа-чан их практически ни во что не ставила. Они только мешали. Всегда.
- Вы меня слышите? – настойчиво повторил голос, явно не собирающийся сдаваться просто так.
Наруто нахмурился: ему сейчас меньше, чем когда-либо хотелось говорить с этими людьми, но похоже, они не намеревались отступать, а значит, у него не оставалось ничего другого, кроме как закончить со всем этим побыстрее.
- Чего вам? – Шиноби медленно повернулся к ветру и к Конохе спиной. Его слова доносились до ушей старика и старухи потоками воздуха, так что он мог говорить очень тихо, его бы все равно услышали. Старейшинам же приходилось кричать:
- За последние несколько дней Коноха пережила очень много потрясений: нападение, государственный переворот, смерть истинного Хокаге, а также свержение незаконного правителя. – Женщина сделала вид, что не поняла того грубого тона, с которым к ним обратился Узумаки. – Сейчас она находится в крайне плачевном состоянии: пол населения погибло, шиноби понесли огромные потери, раненые же вынуждены получать медицинскую помощь в каких-то уцелевших бараках на окраине селения, терпеть неописуемую давку, выжившим, как это ни парадоксально, негде жить.
По мере того, как старейшина все это говорила, ладонь Наруто медленно, но верно сжималась в кулак, и он все сильнее стискивал челюсти. Юноша пытался ничего не произнести, не издать ни единого звука, ведь сейчас из его горла мог вырваться лишь пронзительный крик, а он не хотел открывать свою душу перед этими ничтожными людьми. Зачем она ему сейчас все это сообщала? Ведь он и так прекрасно знал.
- Моральное состояние оставшегося населения также тяжелое, людям нужна поддержка, опора. Некий символ благополучия, который бы давал надежду на то, что все разрешится. Правитель…
- Именно поэтому мы просим вас стать Шестым Хокаге, - перебив, закончил пожилой мужчина.
Скомкано. Все было очень скомкано. Возможно, из-за неожиданности. Возможно, из-за обстоятельств, при которых была произнесена эта фраза. Или же погода не соответствовала происходящему? Голос был слишком хриплым? Не тот тон? Недостаточно торжественно? Чушь. Да, именно поэтому. Потому что сейчас абсолютно все неожиданно стало чушью. Ведь никакие слова, никакие поступки уже не смогут что-либо вернуть.
Та фраза, которую он так долго ждал. Те слова, то заветное предложение. Фактически, осуществление мечты, о которой он грезил с самого раннего детства. Он сейчас должен был просиять, искренне улыбнуться, ответить, что, конечно, он согласен и считает это великой честью и будет достойно исполнять свой долг главы селения, что он больше никогда такого не допустит, что Коноха будет тот час восстановлена, а ее жители навсегда забудут о горе, и наговорить прочей пафосной чепухи, которая всегда вдохновляла окружающих и его самого. Всегда, но не теперь. Должен был вновь повернуться к деревне лицом и, стоя на огромной высоте, на голове Четвертого Хокаге, раскинуть в стороны руки, подставить лицо солнцу и ветру и радостно, каждой частичкой своего организма, насквозь пропитанного счастьем, прокричать так, чтобы его услышали все окрестности: «Коноха, встречай своего Хокаге!!!»
Должен был, но он этого не сделал. Радость была, возможно где-то в глубине души даже слышались отголоски восторга. Но все эти чувства, хоть их зачатки и были, губились нарастающим и подгибающим их под себя чувством негодования. И именно оно не дало от счастья воспарить на небо, а напротив еще сильнее придавило к земле.
- Цунаде-баа-чан похоронили буквально несколько часов назад, - сквозь зубы процедил он.
- Это не имеет значения…
- Что значит, не имеет значения?! Человек отдал свою жизнь за деревню, а вы даже не пытаетесь оказать его памяти должного уважения! Вам плевать!
- Успокойтесь. Как-никак, вы разговариваете с членами совета старейшин, - проскрипела старушенция.
- Черт побери весь ваш бездушный совет! – все сильнее горячился Наруто.
- Мы думаем о благе деревни, молодой человек. И именно поэтому решение сделать вас Хокаге созрело уже несколько дней назад.
- И вы думали об этом, когда сестренка лежала в коме, а вся деревня превратилась в один сплошной хаос, вместо того, чтобы действительно как-то помогать и сражаться против Акацки, а затем и Данзо? – Наруто, разгорячившись, вскинул руку.
- Молодой человек, - старуха говорила так безжизненно и безэмоционально, словно была куклой. Она непрестанно повторяла одни и те же фразы, будто они были заготовлены заранее, а сейчас она уже не могла переключиться на какой-либо другой тон и даже найти синонимов, чтобы обращаться к Узумаки, - совет не должен с кем-либо сражаться. В его обязанности входит решение политических вопросов, а не военных.
- Да, и именно поэтому совет допустил государственный переворот, - отчеканил юноша.
Грудь старейшины приподнялась, словно она задохнулась от возмущения, но на лице и голосе это никак не отразилось:
- Даже совет может ошибаться.
- Даже? Даже?! По-моему, совет все время ошибается. Почему так скоро, почему нельзя хотя бы выдержать траур?! – шиноби вновь вернулся к на время оставленной теме, его голос сорвался на крик.
- Мы уже говорили, что народу нужна поддержка. Человек, на которого они смогут ровняться – это первое, - в разговор вступил пожилой мужчина. – Вскоре соседние деревни узнают об ослаблении Конохи, и это может стать причиной для развязывания войны. Если же до них дойдет слух о том, что у селения сейчас вообще нет Каге, то война практически неминуема. Дело может дойти до исключения Конохи из списка Пяти Великих Деревень или же, в худшем случае, до полного ее уничтожения. К тому же, есть ряд нерешенных вопросов, которые не терпят отлагательств, - добавил он, будто между делом, - Теперь вы видите?
Науто нахмурил лоб и чуть ссутулился под тяжестью навалившегося на него осознания, какие ужасные вещи грозили Конохе.
- Мы выбрали вас, - продолжила атаку женщина. Она не хотела давать ему время оклематься, чтобы избежать лишних обвинений и расспросов. Да и в таком состоянии ее слова покажутся ему более значительными, - так как вы прекрасно проявили себя во время нападения Акацки, а затем и произвола Данзо. Самоотверженный, безгранично любящий свою деревню – по нашему мнению, именно таким и должен быть Хокаге.
Возникла пауза, в течение которой старейшины позволили Наруто немного собраться с мыслями, прежде чем выдать придержанного до поры до времени козыря. Старик, приподняв голову, значительно проговорил:
- И сейчас вы являетесь самым сильным шиноби Страны Огня.
Это было сказано так торжественно, так величественно, что юноша еще не вникший в смысл, прочувствовал всю напыщенность и важность только что произнесенной фразы по голосу и по тому, как держал себя в этот момент старейшина. Похоже, только сейчас он понял, что что бы достучаться до Узумаки, особенно когда он находился на эмоциях, было важно не только содержание, но и форма.
После к Наруто пришло осознание и какой-то детский щенячий восторг, который, однако, перекрывался сомнением и обескураженностью. Ему казалось, что все, что сейчас происходило, было не с ним, а он лишь жалкий работник театра, отвечающий за занавес, который сейчас аккуратно выглядывал на сцену и пытался понять, что на ней происходит, для чего нужны все эти люди и реплики. Но у него не получалось все из-за той же тяжелой ткани, которая не хотела подчиняться и путала его руки, ноги и – мысли. Он сильнейший шиноби? Это говорили не ему. Хокаге? Это тоже не ему, но эта мысль была не так чужда, так как он взращивал ее на протяжении всего сознательного возраста.
- Так что вы на это скажете? Вы станете Шестым Хокаге? – так и не дождавшись какой-либо очевидной реакции, вновь спросил старейшина.
Узумаки вздрогнул. Его будто тисками вытащили на сцену и заставили играть главную роль, когда сам он даже не читал сценария.
- Я… - начал Наруто неуверенно, но в следующую секунду выражение его лица изменилось, он выпрямился и посмотрел прямо на старейшин. Голос прозвучал громко и ясно: - Мне надо подумать.
Люди в рясах кивнули.
- У вас на это есть ровно час. Мы не можем дать больше времени. В случае вашего отказа будет необходимо тут же приступать к новому подбору кандидата. Мы не можем позволить медлить с ответом, - и они развернулись, чтобы уйти.
Юноша уже тоже хотел вновь взглянуть на деревню, но тут неожиданно вспомнил вопрос, который созрел уже давно, но который он все никак не мог задать, так как были вещи куда важнее. Но сейчас просто для того, чтобы удовлетворить свое любопытство, не дававшее покоя в шестнадцать лет, он спросил:
- Почему Шестой? Ведь им был Данзо.
Старейшины остановились, мужчина кивнул женщине, будто оставлял это на нее, и скорым шагом направился дальше, она же, обернувшись, ответила:
- Потому что Данзо стал правителем незаконно, его не признал совет, то есть Шестого Хокаге по сути не существовало. Пока что, - зачем-то добавила она.
Наруто отвернулся.

добавлен конец второй главы

_________________


Место у водопада, где Наруто так часто тренировался с Дзирайей, всегда было для него чем-то особенным. После же смерти сенсея оно стало святым. Шум воды, падавшей с огромной скалы и разбивавшейся о камни у ее подножия, позволял отстраниться от других звуков. А еще он мог заглушить непроизвольное посвистывание, восклицания и шорох кустов, в которых так любил прятаться Легендарный Саннин, подглядывая за ничего не подозревавшими девушками. Место воспоминаний. Изредка, когда Узумаки нужно было подумать, он неизменно приходил сюда. И дело было даже не в том, что грохот воды был отличным фоном для мыслей, а в том, что в каждой травинке, в каждом мельчайшем камешке был дух Дзирайи. Во всяком случае, Наруто казалось именно так. А еще ему казалось, что отшельник все еще был где-то рядом, следил за ними и помогал. Быть может, он поддержит и сейчас.
Юноша сделал глубокий вдох. Он еще не подошел к самому водопаду, а лишь выбрался на залитую солнцем поляну, полную душистых трав, так жадно впитывавших влажный воздух.
Сегодня они были не одни.
Прямо у пенящегося озера, поглощавшего тонны сверкавшей падавшей воды, среди витиеватых клубящихся облаков густого пара, в котором можно было увидеть бледные цвета неполной радуги, стояла девушка. Из-за миллиардов мельчайших брызг можно было разглядеть лишь ее силуэт. Тоненький, выпрямленный. Руки, кажется, были заведены за спину, голова поднята – незнакомка наблюдала, как вода скатывалась с крутого откоса на вершине скалы, ее ноги были совсем не видны – они утопали в белом тумане. Лишь по скромным лучикам, все-таки пробивавшимся через белую пелену и падавшим на голову, можно было догадаться, кто это был. Розовые волосы Сакуры блестели на солнце, а из-за влажности еще и принимали то бледно-желтый, то сиреневый оттенок.
Узумаки поморщился: сейчас хотелось побыть наедине. Впрочем, разочарование, лишь на секунду тронувшее лицо шиноби, моментально исчезло – товарищ и друг, с которым довелось столь многое испытать и пройти… Он никогда не мог помешать.
- Привет, Сакура-чан.
Девушка вздрогнула: из-за гула, царившего здесь, она не услышала, как подошел Наруто, и поняла, что находилась не одна, только когда была поприветствована в самое ухо. В ответ лишь улыбка и дружелюбно прищуренные глаза. Пару минут они простояли в молчании, продолжая любоваться величественной картиной. После памятной тренировки, когда Узумаки создавал разенган, благодаря стараниям Ямато, водопад стал поистине огромным.
- Я ожидала тебя здесь увидеть, - наконец задумчиво проговорила Сакура.
- Почему? – выпалил юноша, пожалуй, это было самое глупое, что он сейчас мог спросить. Однако Харуно не смутилась, повернувшись к нему, посмотрела прямо в глаза и с полной серьезностью в голосе произнесла:
- Просто я знаю, что ты часто здесь бываешь. Да и потом, сейчас это чуть ли не единственное место, где можно забыть о том, что случилось с Конохой, ведь водопад все тот же.
Она была права. Наруто опустил голову. Казалось, что их разговор на этом закончился и оставалось лишь тихо стоять, любоваться и убеждать себя в том, что ничего не случилось. Но это означало бы бежать от проблем, прятаться в иллюзиях, что бесспорно иногда так хочется сделать. Что ж, можно было позволить себе расслабиться на секунду, но не более. Потому что сейчас за них никто и ничего не решит. Старшее поколение отходило на второй план, позволяя уже молодым разрешать нахлынувшие беды. Потому что была ответственность. Потому что где-то там, за их спинами, в нескольких километрах все еще была разрушенная деревня с покалеченными жизнями.
- Я… Мне… - начал парень после минутного молчания. Набрал в легкие побольше воздуха и, собравшись с мыслями и зачем-то закрыв глаза, сообщил: - Мне предложили занять должность Хокаге.
Ответа, которого он так ждал, не последовало. Еще несколько мгновений. Какова будет реакция? Ведь она не может просто безмолвствовать. Или может…
Любопытство взяло верх – Наруто открыл глаза. Не успел он этого сделать, как почувствовал, что что-то с силой врезалось в грудь, а затем потянуло вперед. Юноша был вынужден сделать пару шагов, чтобы не потерять равновесия. Он не увидел глаз Сакуры, как ожидал. Улыбки тоже не увидел. Появившегося румянца не было. Единственное на что Узумаки сейчас мог смотреть – это макушка девушки: она опустила голову, не позволяя заглянуть в лицо и прочитать выражение. Макушку и руки, с силой стискивавшие оранжевый комбинезон и словно старавшиеся притянуть его как можно ближе к телу Харуно. С ее подбородка сорвался крошечный хрусталик, Наруто видел, как он падал то блестя, то потухая из-за тени волос, словно действие происходило в замедленной съемке. Капля разбилась о дрожавшую бледную кисть. Юноша, еще секунду назад напряженно отклонявшийся назад, как можно дальше от куноичи, сейчас расслабился и слегка коснулся ее спины.
- Сакура-чан…
- П-прости, Наруто… - хрусталики один за другим продолжали падать ей на руки, - Я… мне просто не верится, - силилась выговорить она между всхлипываниями. – Твоя мечта… - девушка вскинула голову. Ярким светом счастья полыхнули зеленые глаза, в упор глядевшие на шииноби, сейчас он мог заметить, что Сакура искренне улыбалась, а соленые капли, которым, казалось не было конца – счастливый свет пробивался сквозь неуменьшающуюся влажную пленку – скатываясь по скулам, задерживались в восторженных ямках на щеках. Не замечая того, что слезы начали стягивать кожу, девушка продолжила:
- Она осуществилась… Я… я так счастлива за тебя.
Рука соскользнула по спине вниз, заставляя после горячего прикосновения почувствовать холод, сам Наруто больше не смотрел на Харуно и чуть отвернулся в сторону, лицо выражало не что иное, как тревогу. Сакура забеспокоилась:
- Наруто? – два шага назад и разжатые пальцы, опустившиеся шиноби на живот. – В чем дело?
Юноша чуть оскалился и сжал челюсти так, что на шее взбухла жила:
- Вот только почему-то… Почему-то я этому совершенно не рад, - пауза, недоумение, захватившее подругу, не позволяло ей вымолвить ни слова; вопросы один за другим возникали в голове, грудились и толкались, стремясь как можно скорее вырваться наружу, и именно поэтому где-то в том канальце, где абстрактные мысли превращаются в слова, создавали невообразимую давку, не давая вылететь хоть одному.
- Почему? – Наконец-то вырвалось у девушки, она возвращала ту нелепость разговора, которую Узумаки допустил еще в самом начале. Впрочем, мигом спохватившись, уточнила: - В смысле… Ты же так долго этого ждал. Каждый знает, что это твоя заветная мечта, ты так упорно шел к ней. Всегда твердил одно и тоже, заставил переживать, надеяться. Верить! Я.. я просто не понимаю. Что случилось? – вопросы все-таки начали пропихиваться один за другим, при этом смешиваясь и с потоком других мыслей. Голос постепенно становился все громче и громче, грозясь от эмоций превратиться в крик.
Наруто схватил куноичи за кисти – она уже начала жестикулировать – заставляя опомниться и внимательно выслушать.
- Ты считаешь, что все нормально? Что все так, как должно быть?
- Я не понимаю, - вновь повторила девушка.
- Коноха разрушена, Цунаде мертва, ее только-только похоронили, - он выпустил руки и повернулся лицом к водопаду. Молчание в ответ заставило продолжить: - Я… Я просто думал, что все будет не так.
Сакура нахмурилась, через пару секунд зазвучал ее голос, внезапно спокойный и твердый:
- А чего ты ожидал? Диких визгов радости, торжественных парадов и фанфар? – Наруто захлебнулся словами от неожиданности. – Других условий, обстоятельств? Чтобы все было хорошо, был мир, не было жертв, а свидетелями твоего восхождения на пост главы деревни были все погибшие и друзья? Это невозможно, - отрезала девушка.
- Да, но…
- И сейчас ты собираешься копаться в себе, понимать, что не так, хотя больше чем когда-либо еще нужен деревне? Где тот уверенный в себе Наруто, который способен заставить народ поверить в лучшее? Где он? «Все будет не так», - но, тем не менее, все именно так. Да, так, Наруто! И с этим уже ничего не поделаешь, время назад не отмотаешь; то, что было, то прошло, и уже не вернешь. Остается лишь бороться, справляться с тем, с чем действительно можешь справиться, а не сожалеть о содеянном. Подожди, это еще не все, - Сакура выставила вперед ладонь, останавливая друга, который уже собирался что-то сказать. – Да, возможно, такое важное решение было принято слишком быстро. Возможно, старейшины даже не везде правы. Но пойми, сейчас сделать тебя Хокаге действительно наилучший выход: народ полюбит тебя, ты сможешь помочь хотя бы воспрянуть духом, ты единственный, кто достоин. Да и потом… Неужели собираешься отказаться? Пожалуй, это будет наиглупейшая вещь, которую ты когда-либо делал, а поверь, их было немало, – она так и стояла с вытянутой рукой, с напряженной ладонью, дожидаясь пока Узумаки осмыслит только что сказанные слова, когда, по ее мнению, прошло достаточно времени, медленно сжала пальцы и опустила руку.
Она была права. Снова. Наруто понимал это. Отказываться – неимоверная глупость, которая все равно ни к чему не приведет. Неожиданно юноше стало стыдно. Неимоверно стыдно, потому что позволил себе расклеиться, потому что тянул с ответом, потому что вел себя как последняя глупая истеричная дура.
- Я им не доверяю, - выдавил Узумаки. – Старейшины не договаривают, они никогда не питали ко мне особой симпатий и сейчас… Слишком неожиданно, что-то должно за этим скрываться.
- Знаю, Наруто, знаю. Но другого выхода нет. Ты справишься… Мы справимся, - легкое касание нежных пальцев его ладони.
Такое значимое «мы». Да, ведь он все еще был не один.
Нет вариантов, а значит – справятся.

запись создана: 05.11.2009 в 18:02

@темы: фанфики

---

Писец пошел^^

@темы: фанфики

---

Мое развлечение (Канкуро/Анко)

небольшое продолжение)

Глава 1

Глава 1.

Шесть белых лепестков. Со слегка отогнутыми краями. Мягкие, будто кожа. Три крупных, широких, готовых показать свою красоту всему миру. И еще три, чуть поуже, словно верные слуги, стоящие позади зазнавшихся хозяев. Лилия – гордый, надменный цветок, во всем проявляющий свой характер. В прямом, словно пика, стебле. В крупном бутоне. В желтых разводах от сердцевинки. В дерзко торчащих тычинках с темной пыльцой, которая также вызывающе контрастирует с нежными красками. В резком запахе, от которого спустя пару секунд начинает кружиться голова. Почему имена она? Почему именно она, на этот раз, была выбрана в качестве похоронного цветка? Был ли тот человек так похож на лилию?
Впрочем, это растение и так служила на погребальной церемонии довольно часто.
Похоже, что люди не боятся потревожить мертвых. Не боятся, что этот аромат может, так же как и живым, одурманить голову. Что они захотят убрать растение с их надгробных плит, но не смогут. Что будут вынуждены терпеть. И наблюдать, как вянут лепестки, загибается стебель, а весь организм гниет, словно уподобляясь их собственным телам. Не боятся. И правильно делают.
Ведь они мертвые.
А мертвым уже все равно.
Они просто тихо лежат под землей и ничего не слышат, не видят и не чувствуют. И им плевать на запахи и на плачущих у их могил людей.
Она все это знала, но почему ей сейчас было так трудно сдержать слезы? Они будто сами шли изнутри. А так не хотелось плакать, показывать свою слабость. Но из-за этой отвратительной жидкости слипались ресницы, выступали сосуды, глаза краснели и становились такими красноречивыми, когда их пытались скрыть.
И вот одна самая непокорная капля, словно протестуя, сорвалась вниз и со звонким стуком упала на поднесенную к груди лилию.
А затем еще одна. Они, будто роса, скатывались в чашечку цветка, где смешивались с пресными каплями дождя. Холодными, невозмутимыми и действительно – такими пресными. Но девушка этого не понимала, не видела, она до сих пор пыталась бороться. Жмурила глаза, прятала их за челкой и старалась подавить дрожь, которая сотрясала все тело.
Но зачем? Неужели ее бы сейчас кто-нибудь заметил? Для кого она так старалась? Для себя? Для того человека? Да, именно для него.
Но ведь мертвым уже все равно.
Незачем прятаться.
Глаза поднялись к небу. Он был там? Видел ли ее? Презирал или жалел? Добро улыбался или же гневно хмурился? Приятны ли ему их слезы? Всех тех людей, которые нынче собрались.
Нет, мертвым все равно.
Им не больно, как больно сейчас ей. Неужели их столько связывало?


***

Смех.
Детский смех. Он сливался с журчанием маленьких ручейков и звонко отражался от стен домов, которые скинули с себя пыльный саван. Чистый свежий воздух, он готов был стократно увеличить каждый звук.
Ребятня неслась по пустынной улице, громко шлепая по лужам. Тогда, как взрослые еще не спешили выходить наружу и любоваться листьями деревьев, заново заигравшими яркими красками, крышами домов, отражавшими снова выглянувшее и еще неуверенное солнце, а были заняты своими делами: вновь развешивали не успевшее высохнуть белье, вытирали подоконники, так как из-за своей забывчивости не закрыли окна, думали, какую одежду одеть и взять ли с собой, на всякий случай зонт, - дети уже вовсю исследовали будто заново открывшийся для них мир.
- Я шиноби из Конохи! А ты откуда?!
- Это я из Конохи!
- Нет! Ты должна выбрать себе другую деревню. Иначе так неинтересно!
- Хорошо! Я из Водопада. Проникла в наше селение. Догоняй! – и вновь смех, и скрывшаяся за углом маленькая фигурка, и гневно шипящая кошка, потому что, поворачивая, девочка наступила на лужу, и десятки капель холодной воды попали на шерсть теплолюбивого животного.
- Не уйдешь! – и частые топанья.
Мальчуган остановился на углу, пытаясь понять, в каком направлении скрылся его противник: звук выроненного куная помог это определить. Она побежала направо.
Резкий оборот, и он увидел спину «шпиона», вновь скрывшуюся за стеной дома. Но на этот раз не убежать: дальше уже нет никаких переулков, а идет лишь прямая дорога. Паренек усмехнулся: Анко сглупила, как и всегда – и помчался за ней со всех ног.
Подошвы проскользили по мокрому камню, из-за чего «шиноби» потерял равновесие и чуть не упал, но, тут же опомнившись, побежал дальше. Была дорога каждая секунда, пару из которых, он уже потерял. Но, несмотря на это, мальчик все-таки двигался быстрее Митараши и нагонял ее с каждым шагом. Еще было слишком далеко, нужно подойти чуть ближе, так как он был просто обязан сработать наверняка, а с такого расстояния еще мог не попасть. Так значит, ближе. Еще, еще совсем каплю. Сейчас!
Брошенный в спину деревянный сюрикен попал точно в цель. Девочка вскрикнула, хватаясь за лопатку, тут же останавливаясь и падая на колени.
- Попал! – торжественно объявил мальчуган, приближаясь к «куноичи» и стягивая с лица маску, которую всегда одевал во время игры в шиноби.
- Дурак! – возмутился поверженный противник сквозь слезы. – Мне же больно!
Ребенок с недоумением посмотрел на подругу, затем его взгляд стал каким-то испытующим, словно он пытался понять, стоит ли говорить то, что сейчас собирался сказать или нет. Через мгновение детское личико приобрело решительное выражение, ясно давая понять, что его обладатель в любом случае выскажет свое мнение, даже несмотря на то, какая реакция будет у девочки.
- Мы играли в шиноби, а значит, говорить «мне же больно!» нельзя, - произнес он с необычайно серьезным и взрослым видом. - Что ты будешь делать, когда встретишь настоящего противника? Точно также…
- Перестань притворяться взрослым! – перебила Анко. – Лучше извинись передо мной!
Но друг извиняться не собирался.
- Точно также кричать, когда получишь какой-то мелкий ушиб? Такая…
- Хватит!
- Такая куноичи не нужна скрытому Листу. Ты будешь лишь позорить деревню.
- Я сказала, хватит! – выкрикнула девочка, вскакивая на ноги и краснея, при этом в уголках глаз все еще блестели слезы и, казалось, что с каждым произнесенным другом словом она все сильнее приближалась к тому, чтобы вновь зарыдать.
- Не сможешь защитить друзей, родных…
- У меня нет родных!
- Других близких тебе людей, - не медля ни секунды, исправился ребенок, который являлся шиноби уже сейчас. – Ты будешь лишь мешать. Такая не нужна…
- А если и близких нет?!
- Они должны быть…
- А у меня нет!
- Таким, как ты лучше вообще не быть куноичи. Если ты даже не способна быть ей понарошку, - невозмутимо сказал мальчик, продолжая гнуть свою линию. Он был полон решимости высказаться до конца.
- Заткнись, Какаши! Уйди с дороги!
- Я еще не закончил.
- А мне плевать! Уйди! И одень свою маску, на твое лицо противно смотреть, - последние слова было практически невозможно разобрать, так как из-за слез они были произнесены в нос, и рот, исказившись, напрочь отказывался издавать какие-либо отчетливые звуки.
Неизвестно пересказал ли Какаши какой-то разговор, подслушанный им у шиноби, или же дошел до всего этого сам, что было весьма удивительно, если даже не странно, в столь юном возрасте. В случае же последнего, было неясно, стоило ли радоваться проницательности и совершенно взрослому складу ума или же печалиться, причем из-за тех же самых качеств. Но так или иначе, слова произнесенные им так холодно стали поводом для того, чтобы маленькая девочка, фактически ничего не видя за мутной пеленой на глазах, да и еще вытирая их рукавом, побежала в неизвестном направлении, лишь бы оказаться подальше от Хатаке. Она запиналась на каждом шагу, шмыгала носом и периодически всхлипывала, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не зарыдать в голос. Люди, уже успевшие высунуться на улицу, с удивлением оборачивались ей вслед. При этом их взгляды неизменно были полны сострадания, но, в тоже время в них сквозила и беззлобная насмешка: какие проблемы могут быть в шесть лет? день спустя она и сама будет над ними смеяться. После этого полные женщины, уже успевшие народить и воспитать не одного ребенка, а некоторые даже не одно поколение, отворачивались, мотали головами и как-то по-старчески добродушно цокали языками.
Анко же ничего этого не видела. Действительно, какие проблемы? У нее сейчас был такой возраст, когда самая малейшая неприятность грозили стать концом света. И тот возраст, когда еще с чистой совестью можно было полностью отдаться самозабвенным рыданиям, постоянно накручивая себя и перебирая в голове все «плохие» слова, которые только знает шестилетний ребенок.
Именно это и делала Митараши, забившись в самый темный угол деревни, какой смогла найти. Узкий переулок недалеко от главной улицы, среди мусорных баков, от которых исходил жуткий смрад. Впрочем, благодаря забитому носу девочка этого не чувствовала. Она лишь уселась в самую лужу и, опершись о холодную сырую стену дома, ревела, ревела, ревела.
Когда по щекам текут бесконечные слезы, то невозможно определить, то ли это ты рыдаешь часами, то ли это минуты тянутся так долго, или же и то и другое происходит вместе. Но, в любом случае, после этого неизменно приходит упадок сил, и рыдать уже хочется не от полученной изначально обиды, а от истощения морального и физического. Хочется, но уже не получается. И тогда остается лишь обнять себя руками, уставиться в одну точку и, мерно покачиваясь взад-вперед, что-то бормотать себе под нос, ничего не замечая вокруг.
Именно в таком состоянии и нашла Митараши молодая девушка.
- Анко! Ками-сама, я тебя везде ищу! – воскликнула она, еще толком не успев разглядеть девочку в густой тени дома, но, тем не менее, в ее голосе вместе с облегчением уже сквозили нотки вновь зарождавшегося беспокойства и волнения. – Ты что здесь делаешь? – спросила куноичи, чуть пригибаясь и щуря глаза, будто так они могли скорее привыкнуть к относительному мраку после свежего солнечного света, при этом она неизменно приближалась к ребенку.
- Цунаде-сенсе-ей! – плаксиво пролепетала девчушка, протягивая вперед ручки, и готовая по новой зарыдать, так как уже было кому.
- О боже, почему ты вся мокрая? Что случилось? Ну-ка, иди сюда! – проговорила женщина, беря ее на руки. – Пойдем отсюда, тебя надо переодеть.
- Не-ет! – вскрикнула Анко, упираясь ладонями в плечи Цунаде и пытаясь отстраниться от нее. - Я никуда отсюда не пойду!
Девушка сама отстранила ребенка от себя, но лишь затем, чтобы вглядеться в черты лица. Цунаде чуть прищурилась, заглядывая в глаза ученицы, а затем строго, четко и ясно выговаривая каждое слово, спросила:
- Анко, ты обязана рассказать мне, что случилось.
- Расскажу, - прогнусавила девочка, - только не уносите меня отсюда…
Наставница нахмурилась, потрогала мокрую одежду, что-то проворчала себе под нос, а затем явно недовольно, но все же сказала:
- Хорошо, пока не узнаю в чем дело, отсюда ни ногой. Начинай, - строго прибавила она.
В глазах девочки сквозь соленую воду пробилась благодарность, но лишь на мгновение. Захлебываясь слезами и соплями, да и еще при этом утыкаясь в жилет джоунина, Митараши начала свой рассказ, она задыхалась после каждого произнесенного слова:
- Я… я… мы… Какаши… мы играли…
Цунаде тяжело вздохнула: кажется, в этом закоулке ей предстояло провести, выслушивая горести ученицы, далеко не одну минуту, как она планировала изначально. Между тем, одежда и щеки Анко, влажность которых беспокоила женщину больше всего, не спешили высыхать.
Как выяснилось, Цунаде оказалась права. Солнце становилось все менее ярким, тени удлинялись все больше, а на улице, находившейся неподалеку, голоса людей в преддверии конца рабочего дня делались все громче и оживленнее. Была слышна шуточная ругань, разговоры торговцев магазинов, находящихся на разных сторонах дороги, и веселый смех. Женщины артистично, в лицах, пересказывали друг другу сплетни. Мужчины, попивая в барах, вели мерные беседы. Впрочем, изредка некоторые из них горячились, и тогда слабый пол замалкивал и прислушивался к тому, что происходило внутри того или иного заведения, но лишь за тем, чтобы потом родить новую сплетню.
- И я убежала, - закончила Анко, уже успокоившись.
Учитель разместилась вместе с девочкой на крышке мусорного бака и внимательно ее слушала. После того, как Митараши произнесла последнюю фразу, Цунаде еще пару секунд молчала, прежде чем сказать:
- Он прав.
Маленькая куноичи в испуге подняла глаза, но не успела она произнести и слова, как сенсей продолжал:
- Он прав во всем, кроме одного, - Цунаде провела по волосам ребенка и быстрым движением откинула грязную челку, отчасти закрывавшую глаза, на бок. – Какаши ошибается по поводу того, что тебе лучше не быть куноичи. Если я веду у тебя дополнительные занятия, потому что вижу, что того, что преподают в академии, тебе явно недостаточно, то это уже что-нибудь да значит.
- Сенсей! – вскрикнула Анко со счастливым блеском в глазах.
- Но все остальное, что тебе сказал Хатаке, абсолютно верно, - быстро осадила ее Цунаде, - так что лучше прими это к сведению и запомни.
- Хорошо, - с тяжелым вздохом согласилась Митараши. Затем, чуть помедлив и, видимо, подумав, неожиданно спросила: - А что значила его фраза, что близкие люди должны быть?
Женщина наклонилась к самому лицу Анко, будто собиралась поведать ей какую-то страшную тайну.
- Ну, а это ты должна понять сама. Или же тебе потом это кто-то объяснит, - при последних словах Цунаде хитро улыбнулась, - но это точно должна делать не я.
Девочка наклонила голову на бок, по ее возмущенному личику можно было ясно понять, что она не согласна с таким заявлением наставницы, но все же спорить в эту минуту не отважилась.
- Все, теперь пошли, - моментально сменив тон с доверчиво-откровенного на строгий, произнесла женщина и ловко спрыгнула с бака. Она протянула руку Анко, приглашая сделать ее тоже самое.
Две фигуры едва слышимыми шагами покидали их скромный мрачный уголок и выходили на свет, который после темноты резал глаза. Они практически ничего не видели, лишь невозможно яркие краски и преимущественно белый цвет.
- И еще одно. Сделай одолжение, постарайся больше никогда не плакать.
- Почему? – Митараши не видела лица Цунаде, так как закрыла глаза рукой.
Женщина коротко взглянула на ребенка.
- Ненавижу слезы дорогих мне людей.


***

Анко поспешно прислонила ладони к глазам. Да, Цунаде бы не понравилось, что на ее похоронах было пролито так много слез. Улыбка тронула губы куноичи. Пусть она не могла заставить других людей успокоиться. Пусть не могла облегчить их страдания. Но тогда хотя бы из глаз самой Митараши больше не упадет ни одна капля горькой жидкости. Она хотела это сделать не для того, чтобы не расстраивать Цунаде где-то там, далеко, в выдуманном самими же людьми прекрасном мире, ведь его все равно не существовало. Пятая Хокаге была просто мертва, ее не было, и все. Анко делала это ради памяти о близком ее сердцу человеке. Последнем человеке. Вот и она ушла, как все до нее, причинив столько боли. Но Цунаде была последней. Последней, ради которой Анко испытывала такие муки. Больше никого не будет. Никогда. Ведь она к себе уже давно никого не подпускала, так как знала…
Митараши горько усмехнулась. Все-таки сенсей и Какаши были не правы. Без близких людей можно жить. Так даже проще. Девушка уже в который раз убедилась в этом. Хватит. Она уже и так многое и многих пережила.

@темы: фанфики

---

о дааа!!! я все-таки скачала этот долбанный фш. ну, естественно, я девочка ленивая. читать онлайн уроки мне было влом. рисовать сначала эскиз - тоже. взялась сразу же на планшетке. получилась грязная кракозябра. ыть. но не беда, если позже когда-нибудь будет настроение, то подправлю. попробовала красить. снова на обум. пришла к выводу, что с контурами я не дружу. наверное, в следующий раз надо будет без них попробовать, ну или хотя бы обводку карандашную выбрать.

подумала и решила убрать сие под кат, от греха подальше

@темы: каляки

---

Никогда не писала детальных разборов, ибо лень. Здесь же понесло. неделя не прошла даром. Пять страниц Ворда. О_О. Правда, по сути просто пересказ всего того, что каждый раз говорит Серена)).

vkontakte.ru/topic-712843_21759872?offset=last#...

@темы: фанфики

---

www.rus.multfest.ru/about.php

---

Уехала в Великий Новгород

@темы: из жизни

---

Немного о свободе.

Поймала себя на мысли, что мечтаю о том, чтобы просто выйти на улицу и... ничего с собой не нести. Ни сумки, ни пакетов, ни чего-либо в руках и даже карманах. Чтобы можно было оказаться на свежем воздухе без денег, телефона и паспорта(хотя его я и так не ношу). Без ключей. Вот в этом наверное лично для меня и заключается "свобода".

Свобода - это жизнь. Без каких-либо привязанностей. Общественных понятий, бюррократии. Свобода - это что-то совершенное, недостижимое. Полной свободы не бывает, всегда есть зависимость от чего-то. Социологи будут спорить, утверждая, что свободен человек лишь тогда, когда у него есть выбор и, делая его, он выбирает для себя определенные обязательства и ответственность.

У меня это совершенно другое. Неясное. Загадочное. Просто потому, что этого не существует. А несуществующее очень сложно представить. Это все равно, что не получается вообразить Вселенную. Она ведь бесконечна. Во всяком случае говорят именно так. А я ее не вижу, всегда есть стена. И здесь тоже самое. Я не вижу свободу. Хотя и продолжаю мечтать о ней.

Наверное, если бы я жила в первобытные времена, когда душевная организация человека не была настолько сложна, когда не было этих дурацких правил, городов, цивиллизации, когда все подчинялась инстинктам и простым ясным законам, мне было бы лучше. Правда, этой пресловутой свободы не существовало бы даже тогда. Ибо, чтобы она была ее нужно осознавать. Так что данное понятие всего лишь иллюзия. Просто слово, о котором так приятно упоминать в тех или иных пафосных речах. Неутешительный вывод. Но для это именно так.

@темы: набор букв несущий смысловую нагрузку

---

Пост ни о чем.

Привыкла говорить все что думаю. Всегда. Даже тогда, когда лучше промолчать. Если я не промолчу, то обижу человека. Поведу себя "бестактно".
"Чувство такта" ненавижу это словосочетание. Оно меня дезориентирует. Нужно говорить правду. Но сказав правду, ты не соблюдешь те самые никчемные правила этикета.
Вообще складывается впечатление, что в обществе все отталкивается от того, как не обидеть, а не от того, как сделать лучше. Ведь на правду именно обижаются. Сильно. И как раз поэтому приходится молчать. Иногда даже самым близким. И это ужасно. Если бы все говорили все что думают, то наш мир бы погряз в грубости, мате и прочей хрени. Но такого не случилось. Ведь все интеллегентно молчат при виде человека, которому они могли бы много чего сказать, и смеются у него за спиной. Они тактичны, вашу ж мать. И все о них хорошо думают. И те перед кем они отмалчиваются, и те с которыми они злобно ржут.

Почему все пошло именно так? "относись к людям так, как хочешь, чтобы они относились к тебе" превратилось в "веди себя с людьми так, как хочешь, чтобы они вели себя с тобой". Внешняя оболчка, которой приходится соответствовать. А если не получается, то приходится этому учиться. Да-да, именно учиться, потому что без этого нельзя, тяжело. И в конце концов, ты грозишь прослыть тем самым "бестактным" человеком. А это неприятно. Очень. И здесь уже не получится сказать: "Я срал на их мнение". Ведь это будет ложью. Человек не может не зависеть от окружающих, хотя бы самую малость. Ведь человек - это социальное существо, он не способен жить без общества, а значит, должен с тем самым обществом считаться. Иначе это будет что-то ненормальное. Асоциальность - это страшно. Но вот поговорить по поводу того, от кого именно человек зависит можно. Чем сильнее личность, тем ко меньшему количеству мнений он прислушивается. Выбирает лишь самых близких, как раз тех бестактных сволочей, которые не соврут. Но чем меньше людей, тем больше зависимость от них.
И здесь уже становится неясно что лучше. Но это уже совершенно другая тема.

Так вот, желаешь добра, а помочь не получается, так как есть гребаные "чувства приличия".

@темы: набор букв несущий смысловую нагрузку

---

Любовь это...

Когда моя бабушка заболела артритом, она не могла согнуться и больше не могла красить ногти на ногах. Тогда мой дедушка стал делать это за неё всегда, даже когда у него самого руки заболели артритом.
(Ребекка, 8 лет)

Когда кто-то тебя любит, то он по-другому называет твоё имя. И ты знаешь, что твоему имени хорошо у него во рту.
(Билли, 4 года)

Любовь это когда девочка душится духами, а мальчик одеколоном, и они идут гулять и нюхают друг друга.
(Карл, 5 лет)

Любовь это когда ты идёшь в Макдональдс поесть и отдаешь кому-нибудь больше половины своей жареной картошки, а у них за это ничего не забираешь.
(Крисси, 6 лет)

Любовь это то, из-за чего ты улыбаешься, даже когда устал.
(Терри, 4 года)

Любовь это когда моя мама делает кофе для папы, и сначала отпивает чуть-чуть, а потом даёт ему, чтобы убедиться, что он вкусный.
(Данни, 7 лет)

Любовь это когда всё время целуешься. Когда потом ты устаешь, всё равно ты хочешь быть вместе и ещё поразговаривать. Мои мама и папа вот такие. Они вообще так неприлично целуются.
(Эмили, 8 лет)

Любовь это то, что бывает с тобой в ёлочной комнате на Рождество, если перестать открывать подарки и прислушаться.
(Бобби, 7 лет)

Если вы хотите лучше научиться любви, вам надо начать с друга, которого вы ненавидите.
(Никка, 6 лет)

Любовь - это когда ты говоришь мальчику, что тебе нравится его рубашка, а он тогда носит её каждый день.
(Ноэль, 7лет)

Любовь - это когда маленькая старушка и маленький старичок, и они всё равно друзья, даже хотя они так хорошо друг друга знают.
(Томми, 6 лет)

Любовь это когда моя мамочка встречает папу, а он потный и пахнет, а она всё равно говорит, что он красивее Роберта Редфорда.
(Крис, 7лет)

Я разрешаю моей старшей сестре дразниться, потому что моя мама говорит, что она дразнится, потому что любит меня. Ну и я дразнюсь на нашу маленькую сестричку, потому что я люблю её.
(Бетани, 4года)

Любовь это когда мама видит папу в туалете и не думает, что это некрасиво.
(Марк, 6 лет)

По-правде нельзя говорить <я тебя люблю>, если ты так не думаешь на самом деле. Но если ты так думаешь, то надо говорить много-много раз. А то люди забывают.
(Джессика, 8 лет)

Любовь-это когда твой щенок лижет тебе лицо,даже после того как ты оставила его в одиночестве на целый день.
(Мэри-Энн.4 года)

Когда ты любишь кого-нибудь,твои ресницы всё время взлетают и опускаются,вверх-вниз,а из-под них сыплются звёздочки.
(Карен.7 лет)

@темы: любимое

---

АНТОН ПАВЛОВИЧ ЧЕХОВ
МОЯ «ОНА»

Она, как авторитетно утверждают мои родители и начальники, родилась раньше меня. Правы они или нет, но я знаю только, что я не помню ни одного дня в моей жизни, когда бы я не принадлежал ей и не чувствовал над собой её власти. Она не покидает меня день и ночь; я тоже не выказываю поползновения удрать от неё,— связь, стало быть, крепкая, прочная... Но не завидуйте, юная читательница!.. Эта трогательная связь не приносит мне ничего, кроме несчастий. Во-первых, моя «она», не отступая от меня день и ночь, не даёт мне заниматься делом. Она мешает мне читать, писать, гулять, наслаждаться природой... Я пишу эти строки, а она толкает меня под локоть и ежесекундно, как древняя Клеопатра не менее древнего Антония, манит меня к ложу. Во-вторых, она разоряет меня, как французская кокотка. За её привязанность я пожертвовал ей всем: карьерой, славой, комфортом... По её милости я хожу раздет, живу в дешёвом номере, питаюсь ерундой, пишу бледными чернилами. Всё, всё пожирает она, ненасытная! Я ненавижу её, презираю... Давно бы пора развестись с ней, но не развёлся я до сих пор не потому, что московские адвокаты берут за развод четыре тысячи... Детей у нас пока нет... Хотите знать её имя? Извольте... Оно поэтично и напоминает Лилю, Лелю, Нелли...
Её зовут — Лень.
1885

@темы: любимое

---

Сегодня был турнир по танцам. я вторая!!! да!!! наконец-то призовое место!))

@темы: просто